Под занавес уходящего 2024 года российскую экономику и финансово-экономическую систему ожидает последнее в этом году заседание Совета директоров Банка России. Мало у кого есть сомнения, что на этом заседании будет принято решение об очередном повышении ключевой ставки. Это автоматически означает снижение доступности финансирования для реального сектора отечественной экономики и граждан. Экономист Андрей Бархота рассказал, какие последствия будут у этого решения.
Под занавес уходящего 2024 года российскую экономику и финансово-экономическую систему ожидает последнее в этом году заседание Совета директоров Банка России. Мало у кого есть сомнения, что на этом заседании будет принято решение об очередном повышении ключевой ставки. Это автоматически означает снижение доступности финансирования для реального сектора отечественной экономики и граждан. Экономист Андрей Бархота рассказал, какие последствия будут у этого решения.
Под занавес уходящего 2024 года российскую экономику и финансово-экономическую систему ожидает последнее в этом году заседание Совета директоров Банка России. Мало у кого есть сомнения, что на этом заседании будет принято решение об очередном повышении ключевой ставки. Это автоматически означает снижение доступности финансирования для реального сектора отечественной экономики и граждан. Экономист Андрей Бархота рассказал, какие последствия будут у этого решения.
Замедление кредитования предприятий повлечет весьма значительное сокращение их инвестиционных программ. Жесткая посадка розничного кредитования означает для граждан вполне ощутимое снижение потребления. Инвестиции и потребление являются ключевыми компонентами экономического роста. В результате мы получаем не просто дезавуирование какого бы то ни было экономического развития, но и возрастающие риски стагфляции — одновременного спада производства с сохранением высокой инфляции. Проводя медицинский аналог это может напоминать ситуацию, когда больной не приходит в себя после операции.
Рассуждая о развитии экономики и поддержании общественного благосостояния, мы все чаще оперируем термином инфляции, реже обращаюсь к росту валового внутреннего продукта и реальных располагаемых доходов граждан. Такой подход едва ли можно назвать в полной мере взвешенным, поскольку макроэкономическая теория расценивает инвестиции, потребление и экономический рост как реальные экономические показатели, а вот инфляция считается номинальным показателем.
Стремясь довести уровень потребительских цен до целевого значения в 4% путем поднятия процентных ставок, экономическая система фактически обезвоживается: происходит угнетение потребления в то время, когда потребительский сектор уже не является главным источником инфляционного давления. До трех четвертей опережающего роста цен приходится на увеличение издержек производителей, большинство которых в значительной степени зависит от импортного сырья, машин и оборудования.
В стремлении ужесточать денежно-кредитную политику Банк России чаще других оперирует аргументацией об отставании совокупного предложения от совокупного спроса. В этом случае наиболее последовательным решением могло бы быть наращивание совокупного предложения. Ведь, если увеличить объемы выпускаемых товаров, работ и услуг, цены на них будут снижаться, а, значит, будет ослабевать инфляционное давление. В отличие от повышения ключевой ставки, которое имеет объем побочного воздействия, превышающий полезный эффект, стимулирование совокупного предложения оказывало бы благотворное влияние на инвестиции, потребление и ВВП.
В управлении инфляцией все выглядит очень драматично еще и потому, что избранные подходы являются не только однообразными, но и приобрели догматический характер. Например, не существует подробных научно-исследовательских работ, которые бы доказывали, что целевой уровень инфляции в российской экономике, обремененной гнетом беспрецедентных санкций, должен сохраняться на уровне 4%. В качестве примера можно привести Нацбанк Беларуси, который, находясь в близких условиях, таргетирует инфляцию на уровне 6%, демонстрируя при этом более высокий уровень эффективности монетарной политики.
Опросы населения и предприятий показывают, что бесконечное монетарное обезвоживание имеет разрушительный эффект. Так, большинство россиян убеждены, что рост ключевой ставки не снижает, а увеличивает инфляцию в связи с увеличением издержек производителей и дистрибьюторов. Для предприятий увеличение ключевой ставки означает рост стоимости кредитных ресурсов, который в дальнейшем перекладывается на цену конечного потребления, а, следовательно, провоцирует новый виток инфляции.
Летопись российской экономики последних 10−15 лет показывает, что повышенная инфляция легко абсорбируется опережающим экономическим ростом и увеличением доходов населения, проще говоря ростом числа рабочих мест. Население перестает замечать подорожание товаров, если есть столь же устойчивый рост денежных доходов и социально-экономический оптимизм. Более того, инфляция в 6−10% видится как дополнительная мотивация для производителей в части наращивания выручки предприятий.
В настоящее время население и предприятия ощущают не только возросший уровень неопределенности, но и частичную утрату контроля за ключевыми индикаторами. Так, если допустить, что актуальный уровень инфляции ниже 10%, то почему ключевая ставка перевалила за 20% и продолжает увеличиваться дальше? Ответом на этот вопрос мог бы стать ловкий экономический маневр, направленный на развертывание экономики предложения с применением бюджетно-налоговых и инвестиционных стимулов в противовес новым повышениям ключевой ставки, которые только усугубляет сложное положение отечественной экономики.
Автор — экономист Андрей Бархота.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.